Дикари, их быт и нравы - Страница 28

Отсюда недалеко до производства настоящих тканей. Сучить нитки и веревки дикари умеют повсеместно: когда австралийцу нужно приготовить рыболовную лесу, он обрезает волосы у своей жены и скручивает их между ладонями, пока не получит шнурка желанной длины. Точно так же изготовляет и новозеландец из льна дюйм за дюймом изящные и крепкие шнурки. Подобные нити некоторые дикари научились натягивать на раме и обвивать эту основу поперечной нитью, продергивая ее при помощи пальцев или палочки. Так дикарь научился и ткацкому искусству.

О головном покрове дикари мало заботятся: они, очевидно, считают, что природа, одарив человека волосяной шапкой, сделала здесь все нужное, и ему остается только приложить все старание в выборе красивой прически и головного убора. Только в тропических странах, где солнце немилосердно жжет, дикарь носит широкополые плетеные шляпы, да на крайнем севере, чтобы уберечься от свирепого мороза, надевают на голову меховой капюшон.

Зато обувь распространена среди дикарей повсюду: при далеких переходах, которые им постоянно приходится совершать, она необходима. Делается она, по большей части, из кожи, реже— из дерева и лыка. Чаще всего дикари носят сандалии, которые близко напоминают те, что носили древние греки и римляне. Северо-американские индейцы сшивают себе мягкие кожаные чулки — «мокассины». Им недостает только твердой подошвы, чтобы получился сапог.

Вот до каких хитрых выдумок доходит шаг за шагом дикая голытьба! Но мы далеко еще не закончили нашего рассказа о замечательных делах диких людей, и то, что мы узнаем из этой области в следующих двух очерках, достойно, несомненно, еще большего удивления.

X. Еще о замечательных делах без замечательных людей

Езда на собаках по Сибири.

В мире европейцев называют много великих людей, прославившихся своими замечательными изобретениями и открытиями. В мире дикарей знают тоже много славных дел (и мы с ними теперь уже немного знакомы), но славных имен там не существует. Ибо все, чем дикари могут похвалиться, как своим завоеванием, досталось им постепенно, шаг за шагом, благодаря вековому житейскому опыту, который накоплялся у сменяющих друг друга поколений. Так, в странах дикарей и создались замечательные дела без замечательных людей. Незаметно для самого себя дикарь постиг много, всяких искусств, — так незаметно, что под конец ему стало казаться, будто все эти искусства достались ему в дар от предка-бога. Про это у них сложились даже целые сказания, в которых описываются чудесные подвиги таких предков-героев.

Но чего не могли понять в своей жизни сами дикари, то поняли европейские наблюдатели, сравнивая быт дикарей, стоящих на различных ступенях развития. Узнали европейские ученые, что всякое умение дикаря выросло из самых ничтожных зачатков, как мы это уже видели на отдельных примерах в предыдущем очерке. А теперь послушаем, как развились у дикарей еще некоторые другие искусства.

Долгое время дикари ничего другого не умели делать, как собирать и добывать себе оружием пищу, запасенную природою. Этим трудом промышляют и теперь бродячие племена в тайгах Сибири и в густых зарослях Австралии, в лесных дебрях тропической Африки и по голым снежным равнинам сурового севера. Другая жизнь им непонятна. Когда один белый колонист подал диким охотникам-бушменам совет заняться разведением коз, чтобы иметь хотя для маленьких детей молоко, — дикари подняли его насмех. «Никогда наши предки не кормили скота, — сказали они, — мы созданы для того, чтобы есть животных, а не кормить их».

Однако и такие расхитители природных богатств постепенно начинают знакомиться с основами более разумного ведения хозяйства. Примеры действуют заразительно, — а дикарь видит в царстве животных много поучительных примеров, которые показывают ему, как можно предупреждать голодную нужду.

Индейцы говорят: «бобр и белый человек— самые разумные люди на свете».

Это показывает, как высоко привык ценить дикарь разумность животного: он нашел, чему у него поучиться, и готов поэтому ставить своего четвероногого товарища по лесной и степной жизни подчас даже выше себя.

Животные были учителями дикаря не только на охоте, но, быть может, и в сельском хозяйстве. Запасливые грызуны, устраивающие настоящие зернохранилища для сбережения пищи на голодное время, могли научить этому важному делу беспечного и расточительного дикаря. Еще более поучительным примером мог послужить дикарю маленький, но мудрый, труженик-муравей. В пустынной Аризоне, прилегающей к Калифорнскому заливу, индеец именно от этого крошки-богатыря узнал тайны земледельческого искусства. Здесь водятся в бесчисленном множестве земледельцы-муравьи, которые занимают своими полями громадные пространства. У каждой муравьиной колонии имеется свое поле зернового хлеба, которое тщательно обрабатывается и поддерживается расторопными шестиногими земледельцами, снимающими затем с него обильную жатву. При виде таких чудес у индейцев должно было пробудиться желание подражать работе муравья. И, действительно, индейцы ежегодно стали посещать южные области, чтобы приносить оттуда зерна маиса и семена тыквы и абрикосов. В период дождей они затем, по примеру муравьев, сеют их у себя на родине.

Впрочем, было бы несправедливо думать, что дикарь повсюду постиг тайны земледелия не собственным умом, а учась у животных. Напротив, большею частью дикарь знакомился с этим искусством на основании собственного опыта. Случалось, например, что на его глазах речные воды выбрасывали на илистый берег клубни, семена и ростки растений, которые быстро прорастали на тучной почве. Быть может, это было какое-нибудь невиданное чужеземное растение, и тогда дикарь ради забавы, — как это делаем и мы с таким увлечением в детстве, — сам садил в землю выброшенные водой семена и с любопытством наблюдал, как из невзрачного зернышка вырастает большое растение, приносящее вкусные плоды. По затопляемым берегам великих рек Южной Африки можно и теперь наблюдать подобные первые опыты дикаря в земледелии.